«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»

«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
«Кузькина мать» родом из Чепецка. «Ждали Хрущева, дорогу на Киров капитально отремонтировали…»
Фото: chepetsk-news.ru

Виталий Александрович Иванов — лауреат Государственной премии СССР, награждён орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени, ветеран атомной энергетики и промышленности, кандидат технических наук. После окончания Казанского химико-технологического института начал работать начальником смены на Кирово-Чепецком химическом заводе, затем, в течение нескольких лет, он был начальником ряда цехов. Свою трудовую деятельность Виталий Александрович завершил начальником производственно-технического отдела уже Кирово-Чепецкого химического комбината им.Б.П. Константинова. На химическом предприятии Иванов отработал более 40 лет. Журналисту Ларисе Бажиной он рассказал о самых ярких моментах своей работы на заводе.

 

* *  *

На Кирово-Чепецкий химзавод мы приехали группой: пятеро выпускников химико-технологического. Это было в 1950 году. Меня направили в цех по производству гексафторида урана. После своего пуска цех уже работал почти год. Что такое гексафторид урана? Это главный компонент ядерного топлива. Если разъяснить популярнее, это первая стадия переработки урана. Другими словами, разделение урана 238 в уран 235, который и является главной ценностью уранового производства. А без 235-го никто ничего никогда в атомной отрасли не получит. Кирово-Чепецкий химзавод начал производить гексафторид урана первым в стране. Вот так-то!

Тогда начальником цеха был Владимир Никандрович Эльский. Он был и главным организатором пуска цеха. По какой-то причине (мне неизвестной) технолога цеха перевели на другой объект. А остаться без технолога, да ещё на таком производстве – врагу не пожелаешь. Вот и пришлось Никандровичу покрутиться, как белке в колесе. Выдержал! Все испытания! А потом и технолог объявился – подготовили новенького. Алексея Ивановича Хлопкова.

После смерти главного инженера завода Бориса Петровича Зверева его должность занял Эльский. Люди такого уровня работали много – допоздна. Бывало, я только добегаю до своего дома – не успеваю ещё сбросить обувь, а Владимир Никандрович уже звонит: нужно срочно согласовать тот или иной вопрос. Со временем мы не считались: надо, так надо.

Меня как молодого специалиста поначалу направили на стажировку – институт институтом, а тут дело государственной важности. В цехе работало немало молодых специалистов – девушек, которые приехали из Сталинграда после окончания химико-технологического техникума. Они все были начальниками смен. И эти девочки управляли производством гексафторида урана! А мы у них учились.

Стажировку прошёл успешно. Меня тоже назначили начальником смены.

* * *

Первая технология производства гексафторида урана была «безобразной»: люди толком ничего не знали. Первые реакторы представляли из себя стальную трубу, с двух сторон крепко запаянную. И никакого перемешивания, хорошего теплоотвода. В этой трубе и проводили первое фторирование урана. Ссыпали туда порцию урана, пускали газ – фтор, и… начиналась реакция. А она – с очень высоким тепловыделением. Дело, по сути, доходило до горения. А если внутри трубы выгорает, то и оболочка её не остаётся без «внимания»: сталь начинает «работать» со фтором. Как результат, изнутри «пробивается к свету» дыра. Уже реально видно внешнее покраснение трубы. И если не остановить этот процесс – вовремя не приварить стальную заплатку, раскалённый докрасна металл начинает капать. Реактор начинает плакать огненными слезами. При этих ситуациях можно было надышаться такой гадости! И вот на таких реакторах мы делали план…

А затем начались преобразования. Появились свои, доморощенные, реакторы по фторированию отличного качества. Их спроектировали заводские специалисты. Претворяли проект в жизнь тоже наши люди.

Кстати, в первое время на Кирово-Чепецком химзаводе гексафторид урана выплавляли. Но это было опасно. Как бы проще вам пояснить… Существовал так называемый отбор проб. Полученный продукт сливали в баллон, холодили, затем скалывали его зубилом, набирали крошку и – в пробник. Качество гексафторида урана анализировали в лаборатории. Но если продукт вырвется из баллона наружу, он может «задушить» большую территорию. Могут погибнуть люди. Однажды в цехе случилось подобное: такая была загазованность, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно – стоял плотный белый с ядовитым запахом туман. Авария произошла из-за того, что захолодили продукт плохо – его часть осталась в жидком состоянии. Продукт начал испаряться. И как вырвется струёй в потолок…

На тот момент в цехе было четверо. Нас спас слесарь Анатолий Александрович Казаков (потом ему присвоили звание Героя Социалистического Труда). Он делал какую-то работу в коридоре и как закричит: «Кто там есть – выходите сюда! Выходите сюда!». На его голос мы и вышли. А если бы не вышли… Не знаю, что и сказать… Помогли нам и противогазы.

Чтобы больше этого не повторилось, цех перешёл на другую технологию. Вместе с Борисом Петровичем Зверевым в её разработке участвовал и я. Новая технология – это полностью идея Зверева. Конечный продукт уже получали в виде кристаллов. Новый аппарат получился очень производительным.

* * *

В 1953 году меня назначили начальником нового, строящегося и второго по счёту, цеха по производству гексафторида урана. Четвёртое главное управление Средмаша, к которому относился Кирово-Чепецкий химзавод, поставило перед предприятием задачу удвоить выпуск продукта. Поэтому и потребовались дополнительные производственные мощности. В декабре 1953 года цех должен был выполнить свой первый план. Всё, вроде бы, шло хорошо. Цех строился. Но в марте  умирает Сталин. Объявляют амнистию. А строили цех заключённые – другой рабочей силы не было. И что получается? Строительство практически встало. По корпусу цеха летали воробьи. Было слышно, как они чирикали.

Цех всё-таки пустили. Летом 1953 года. Своя лаборатория, площадка для экспериментов. Отличный цех! Современный! Если бы не построили, то первый «гексафторидный» цех пришлось бы останавливать, переделывать. А это – время.

Главные объёмы продукта, конечно же, выдавал новый цех. Но старый тоже не закрывали – в его продукции (в малых дозах) нуждался один из уральских заводов. На него он всё время и работал.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 декабря 1959 года «за успехи в развитии общественного животноводства, выполнение соцобязательств по производству и продаже государству мяса в 1959 году в два раза больше по сравнению с 1958 годом, а также за увеличение производства и продажи хлеба и других сельскохозяйственных продуктов» Кировскую область наградили орденом Ленина.

В те годы Никита Сергеевич Хрущёв выдвинул лозунг: «Догнать и перегнать Америку!». В том числе и в сельском хозяйстве. Жители нашей области постарались, за что и получили орден. Хрущёв лично хотел прибыть в Вятку и вручить награду. Заодно планировал побывать и в новом цехе по производству гексафторида урана Кирово-Чепецкого химзавода. Ведь здесь осуществляли давнюю мечту Никиты Сергеевича – его «кузькину мать», которой он грозился Америке. Ядерное оружие.

Мы ждали приезда Хрущёва. В цехе навели марафет. Приготовили речи. Капитально обновили дорогу в сторону Кирова – чтобы главе государства было комфортнее к нам добраться. Увы, Никита не приехал. А вот за дорогу народ благодарил ещё долго.

* * *

Начальником нового цеха я был четыре года. Затем Борис Петрович Зверев предложил мне должность технолога всего комплекса по производству гексафторида урана – обоих цехов. «Нужно продвинуть производство фтора. А он стал тормозом в увеличении выпуска гексафторида урана. Вопрос надо решить», — сказал мне тогда Зверев. Я согласился перейти технологом – хотел познать производство фтора.

Зверев ценил меня как технолога высоко. (Могу же я быть нескромным!) Однажды на одном из рабочих совещаний он публично заявил: «Иванов сделал главное и больше всех». Это касалось электролизёров. У нас они были плохие – страдали из-за некачественных графитов. По заданию Зверева я не раз и не два отправлялся в командировки на Челябинский электродный завод. Наша потребность в графитах была небольшая – какая-то кроха, но у нас были свои, особые, требования. Переговоры вёл с тамошним главным инженером. Он меня понял. Но сказал: «Для вас вашу кроху специально делать не будем – у нас конвейер. Но будем отбирать с потока согласно вашим требованиям». И нам стали поставлять отличного качества графиты. Производство фтора пошло!

Я уже лет пять не работал на производстве по выпуску гексафторида урана – занимался сополимерами. Но когда среди заводского начальства пошёл разговор о том, кого за трудовые достижения в атомной отрасли представить к званию лауреата Государственной премии СССР, Зверев сразу предложил мою кандидатуру. Ему даже пришлось отстаивать меня – были люди, которые начали высказывать претензии в мой адрес. Вероятно, сами претендовали на столь высокое звание. Однако из их затеи ничего не получилось.

Вспомню Бориса Петровича ещё по одному поводу – замечательный был человек. Большая умница. Как-то зашёл он в цех и мне говорит: «А покажи-ка мне, как будешь закрывать план месяца, квартала, года». Я провёл его по цеху. Всё показал и рассказал. И вдруг он заявляет: «Знаешь что, уезжай отсюда». «Почему?» — спросил я с недоумением, подумав про себя: «Плохо, что ли, работали? Чем Зверев недоволен? Не понимаю!». А он мне снова: «Уезжай. Тебе надо отдыхать. Я тебя в таком состоянии ещё не видел.  Даю тебе неделю – уезжай, погуляй на свежем воздухе». Я не стал отказываться и уехал в отпуск. Получилось, что на рождественские каникулы. Тогда таких и в помине не было, а мне повезло…

Когда работаешь в загазованной атмосфере, краснеют уголки губ. Они воспаляются. Это влияние фтористого водорода. Данное воспаление и «спровоцировало» Зверева на предложение дать мне возможность отдохнуть.

Несколько лет спустя у меня вновь возникли проблемы со здоровьем – врачи признали сердечную недостаточность. Нужна была операция. Обращаясь к докторам нашей медсанчасти, Зверев вновь сказал своё веское слово: «Направьте его на операцию в Москву». И меня направили. Операция прошла успешно.

Конечно же, на сердце сказались как вредное производство, так и производственные перегрузки. Тот же Борис Петрович, бывало, вызовет к себе в кабинет и сообщит: «Надо выполнить дополнительную работу. Будет премия». И мы стараемся! Сил и времени не жалеем! А потом оказывается, что работа-то вовсе не дополнительная — её уже включили в план, который, хочешь — не хочешь, а надо выполнить, иначе пострадает авторитет завода, да и наш Главк будет «гореть» ярким пламенем – ему достанется от очень большого начальства страны.

* * *

В 1960 году заводу поступило задание из Главка выпустить огромную массу гексафторида урана. В Сибири запланировали построить завод по производству гексафторида урана. Но так и не построили: то ли жилья там мало было, поэтому людей на стройку не нашли, то ли ещё какая причина – точно не знаю. Но планы-то на этот завод уже прикинули. И что оставалось делать? Планы перекинули на Кирово-Чепецкий химзавод. А у нас и мощностей таких нет… Но где наша не пропадала! Провели реконструкцию на основе новой техники, и работа закипела.

Задание Главка мы выполнили. А я себе сказал: «Хватит! Надо искать другое место работы. Я десять лет работал с ураном в самые худшие – технологически – времена. Здоровье уже не то». Своё решение я принял после московской операции на сердце. Оно далось нелегко. Но иного выхода не было.

Зверев направил меня начальником в цех фрионов и фторполимеров. Тематика цеха касалась космоса, авиации, подводных лодок – всего того, где могут применяться сополимерные материалы.

Многие помнят, особенно старшее поколение, такое событие 1975 года, как стыковка космических кораблей – советского «Союза» и американского «Аполлона». Однако предварительно американские специалисты выдвинули «нашим» одно очень важное условие: «Сделаете несгораемую внутреннюю обшивку корабля – будем стыковаться. Нет – стыковки не будет. В США мы уже добились этого: поработать над обшивкой нас заставила гибель пяти астронавтов».

Меня пригласили в наукоград Королёв Московской области. В центр ракетно-космической отрасли. После нескольких поездок в Королёв договорились: Кирово-Чепецкий химзавод производит фторопласт 4МБ; Ленинградская компания «Пластполимер» будет заниматься окраской в зеленоватый цвет – он благотворно влияет на человека, пребывающего на борту космического корабля; одно из киевских предприятий будет выпускать объёмную мягкую и несгораемую ткань для бытовой части корабля. Кстати, все производства уже были налажены. Поэтому всё надо было сделать быстро.

И мы обеспечили стыковку. После этого события я вновь приехал в Королёв. «Сегодня встречаем космонавтов, — сообщили мне местные специалисты. – Вот вам пропуск на торжество».

Прямо под открытым небом – народу собралось масса – соединили два грузовика, и получилась импровизированная трибуна. С неё-то и выступали космонавты. Делились впечатлениями от стыковки. Я был доволен, что к историческому событию и мы, работники Кирово-Чепецкого химзавода, приложили руку.

* * *

Я ушёл с химзавода (тогда он уже назывался Кирово-Чепецкий химкомбинат им. Б.П. Константинова) по собственному желанию. Ушёл в должности начальника производственно-технического отдела предприятия. Я бы ещё работал – силы были. Но не сработался с новым начальством – не со всем соглашался, критиковал, спорил. И они начали «двигать» меня к увольнению. И я уволился.

Расспрашивала Лариса БАЖИНА. Фото из личного архива В.Иванова.
Газета «Наш город Кирово-Чепецк» № 26, 30.11.16

 

 
По теме
В год лечение в Центре медицинской реабилитации «Айболит» проходят более 1500 детей - Департамент здравоохранения В подразделении Детского диагностического центра – Центре медицинской реабилитации «Айболит» проходят оздоровление и реабилитацию маленькие пациенты с заболеваниями различных органов и систем, в том числе органов дыхания,
Департамент здравоохранения
Ежегодно 27 марта отмечается Международный День нефролога. Этот профессиональный праздник был учрежден для привлечения внимания к проблемам, связанным с работой почек, просвещения общества о сопутствующих заболеваниях,
Научная медицинская библиотека
Участников проекта «Конев – Маршал Победы» посвятили в юные экскурсоводы - Kirov.Online Мероприятие прошло в торжественной обстановке в музее Маршала в присутствии ветеранов Ленинского района и старших экскурсоводов ДДТ «Вдохновение» Музей Маршала Конева, дважды Героя Советского Союза, нашего земляка,
Kirov.Online
Сплочённость - главное в команде - Вятский край   В центре «Патриот» провели областные соревнования по туармингу, посвящённые подвигу первой манёвренной воздушно-десантной бригады, которая в 1942 году была заброшена в немецкий тыл.
Вятский край